Опера «Стадион»: от замысла к воплощению:
pic
Идея создания оперы «Стадион» (она была задумана вначале как рок-опера) возникла давно — вскоре после фашистского переворота в Чили. Александр Градский работал над нею долго и увлеченно. Казалось, партитура была уже закончена, но композитор вновь и вновь обращался к ней, совершенствуя и внося исправления.
«Стадион» не мог остаться ненаписанным. Появление оперы закономерно еще и потому, что авторы (вместе с композитором над либретто работала поэтесса М. Пушкина) начали писать ее тогда, когда идея создания музыкально-драматического произведения с использованием современной молодежной музыки овладела одновременно многими советскими композиторами. (Впрочем, говоря о первых зонг-операх и рок-мюзиклах, необходимо вспомнить о том, что еще в 30-е годы у нас предпринимались решительные эксперименты по демократизации музыкального театра путем создания так называемой «песенной оперы».)
Итак, параллельно со «Стадионом» создавались «Орфей и Эвридика» А. Журбина — своего рода притча о месте художника в обществе - и «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» А. Рыбникова — музыкальный спектакль, в котором произведение П. Неруды осмысливалось в непосредственной связи с событиями в Чили. Законченный позже «Стадион» стал одновременно и непосредственным откликом на эти же события, и притчей, неким обобщением. Ведь к тому времени Градский был уже автором драматического монолога «Испания», посвященного памяти Гарсиа Лорки (на стихи Н. Асеева).
Интерес наших композиторов к произведениям писателей-антифашистов понятен: и Лорка, и Неруда были страстными борцами за свободу. Характерно, что именно Лорка заметил талант Неруды, назвав его «истинным художником», и именно Неруде принадлежит, быть может, самое сильное в своей простоте и точности осуждение контрреволюционного переворота в Испании, очень похожего на чилийский: «И кровь детей текла по улицам просто, как кровь детей...»
Фашистскому режиму в Испании пришел конец, но продолжается борьба в Чили, сражаются революционные повстанцы Сальвадора, защищает свою родину народ Никарагуа. Поэтому документальный музыкальный репортаж о Викторе Хара не смог не стать обобщением, и поэтому конкретный облик чилийского певца постепенно обрел черты других борцов за свободу, превратился в собирательный образ, а образ самого стадиона — места, где в открытой борьбе отстаивают свою честь спортсмены, - в метафору тюрьмы, застенка, фашистского режима. У действующих лиц оперы практически нет имен, лишь один-два раза говорится о том, что жену певца зовут Люсией. Это имя — испаноязычное, а вот Марией могли звать мать певца чуть ли не в любом уголке земного шара.

[ Ссылка ]_(%D1%80%D0%BE%D0%BA-%D0%BE%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B0)

свернуть