***
Жил юный отшельник.
Он, в келье молясь,
Священную книгу читал углубясь.
В той книге прочел он, что тысяча лет,
Как день, перед Богом мелькнет и пройдет.
И инок с сомненьем стал думать о том,
Что тысячу лет не сравнить с одним днём.
Не верит, в священную книгу глядит
И видит, что в келью вдруг птичка летит.
Вся блещет, сияет, и прелесть для глаз,
Как яхонты, перья, и пух, как алмаз.
Когда же вдруг крылья она распахнет,
То радугой светит, то златом сверкнет.
Прекрасная птичка в полете легка,
Быстрее, легчее она ветерка.
Летать уж устала, у двери сидит.
И радостно юный отшельник глядит,
Неслышно подходит, молчит, не дохнет
Лишь только схватить — она вдруг вспорхнет.
Она — от него, а отшельник за ней.
И вот он выходит из кельи своей.
Идет за ограду и полем идет,
А птичка все свищет, как будто зовет.
Туда и сюда, над цветами кружась,
Как звездочка, в воздухе светит, носясь.
Но вот монастырь за пригорком исчез,
А инок за птичкой идет в тень древес.
И с ветки на ветку все птичка вперед
Порхает, свистает и сладко поет.
На дуба вершину присела она,
И пеньем чудесным вся роща полна.
Расстроен он сердцем, восторжен душой,
Внимает безмолвно инок молодой.
И лишь наслажденье боясь потерять,
Звук каждый он ловит и жаждет внимать,
Вдруг пенье умолкло, опомнился он:
«Где ж птичка-певица?» Исчезла, как сон.
А птичка взвилась, как будто стрела,
И в небо сокрылась, была — не была.
Вздохнул добрый инок и в келью спешил,
Казалось ему, час в отлучке он был.
Боится, что он опоздает в пути,
Что к трапезе ждут и пора бы прийти.
И вот монастырь. Только чудно ему,
Что ограда не та, недоступна ему.
За оградою новая церковь видна.
И дивится, откуда взялася она?
Он стучит в ворота, вот привратник идет,
Но ему не знаком, прежде был, да не тот.
Не пускал инока в обитель его:
“Ты чужой, не видал я лица твоего.
И тебя я не знаю — привратник иль нет?
Привратник здесь молодой, а ты уж стар и уж сед
«Я вышел отсюда не более как час,
С чего же здесь новый привратник у нас?
Иль Стасов не здесь монастырь?»
«Он и есть».
«Так пойди же к игумену, дай о мне весть».
И дивится привратник, игумена зовет,
Но вот за игуменом весь причет идет.
Инок перед ним преклонился лицом.
Но только игумен ему не знаком.
Меж братьев и так же знакомого нет.
Он смотрит, он ищет, своих не найдет.
Но мудрый игумен пришельца спросил,
Какое он имя меж братьев носил.
«Антонием назван в иночестве я,
При мне был игумен отец Илия».
И все изумились, по книгам глядят,
Нашли имена их лет триста назад.
«Дивен Бог!» — так инок повторил
И перед всеми свой вид изменил.
В нем виден был старец, взор юный угас.
Пред ними триста лет миновали, как час.
Он пал и молился, два дня протекли.
Почил он и с честью его погребли.
***

свернуть